Случилась оказия - в середине мая довелось посетить Валаам. Бывало, конечно, и в прежние годы заносило меня на остров, но зимой и накоротко - час, два и дальше пора, лётчики торопят - световой день короток. Все в суете, по работе. Гостем - не добредёшь...
Вот и ныне приключился случай посмотреть Центральную усадьбу, да до Скалистого берега скорёхонько долететь - катера-то современные без тормозов.
С дороги я позвонил Рудину, и он сам, как есть Владимир Васильевич, встретил на причале: "Приехал наконец! Всё шутишь?! - Хохотнул, - хозяин здесь, сам знаешь кто".
Пожали руки, обнялись: "Хохлов тоже здесь. Сходи Игорюха, чаю выпьете... Давно, чай, не виделись?!"
Давно...
...Сразу подивился: по дороге к монастырю со стороны причала - ГАИ-шный красный кирпич. Кстати, с горы ходом, из-под знака, дружно скатились велосипедисты в рясах. У-ух... мимо. Я приостановился перед гранитной лестницей "Три-шестьдесят-две" - так её называли во времена Валаамского дома-интерната. Три площадки, шестьдесят две ступеньки, что такого? Перила давно повреждены - то на спор механизатор съезжал, на тракторе колесном... Рудин улыбнулся: "Смелее!" Сам откланялся - дела.
Поднялся по лестнице. Сразу увидел знакомую, словно отроду седую бороду, глаза с прищуром, - Хохлов Володя подошел, хмыкнул: "Что-то часто о тебе думаю. Сейчас вот вспомнил - а ты тут стоишь... О, как! Я в лавку. Надо. Подожди пока", - и скрылся в Красном магазине.
Я отошел, прицелился фотоаппаратом на южное крыло монастыря.
...Колокольня и собор до куполов укрыты строительными лесами. Сквозь Святые ворота во внутреннем дворе видны охранники. У магазина народ, курящие по лавкам - суетно, праздных много, хотя вроде не разгар туристический - середина мая, навигация всего день как открыта.
Из магазина появился Хохлов, застегнул сумку: "Сам недавно из города... Что, кто?! А-а, эти... Кто такие? Мне тоже удивительно. Это наверняка уволенные работники, тусуются у Святых ворот, да у магазина. Что-то их на скорый отъезд настойчиво не благословляют... Спрошу про них, узнаю, - интересно. А у тебя, как всегда, времени нет? Ну-ка, ну-ка, - пошли ко мне, про детей расскажу... Карась, он..."
...По берегам Ладоги зелени ещё нет, а здесь травка веселая такая. Сирень набухла почками, берёзы на подходе - только ветви вязов над Знаменской коряво чернеют...
Успели за столом посидеть - хлеб Володя печёт отменный. А я вспомнил своего соседа дядю Сашу Садыкова - Абдурахмана Абдурахмановича, так по паспорту, - при нем в восьмидесятых белый хлебушек с Валаама словно сувенир на материк везли. Что бередить, дядю Сашу проводили... Как сейчас - не знаю, в монастырской трапезной опять не довелось побывать.
...Вдоль по аллее я дошел до Игуменского кладбища. Между стволов в лесу синеют перелески. На некоторых стволах светлые кольца, на высоте груди. Белеют до сих пор. В восемьдесят шестом работники лесхоза "плюсовые" деревья отмечали, в прогалы аллей подрост подсаживали. Нет, не прижилось - в сторю уживаются только одногодки.
Лиственницы смыкаются в небе, показалось - выше прежнего, вздохнёшь - глубоко, и словно в детство прорастаешь.
...Клумбы ухожены. Сверху, от могил игуменов, сквозь безлистые ветки видны свежие кресты. Летом общее кладбище укроется в плотной тени. Здесь всегда тихо. На острове много всего было, и моих пять лет. Сейчас иначе, но также не спрячешься.
...Спустился вниз, к Благовещенской часовне. Слева ларьки под завязку "брендом" ломятся, продавцы у лотков - через один. Гостей не много. Считай, каждый второй - продавец. Сбоку от пустой лавочки на корточках сидит пара работников монастыря. Из-под гаишного кирпича пропылил пустой автобус. На "Красный", да...
На причале безлюдно - вообще никого, ушел даже охранник, по-приходу строго записавший наши номера и время швартовки.
Пора.
Дома, вечером, я разобрал съёмку, файлы с полуденного острова. Что ждать - в оказии синё и сухо... Вспоминал, конвертировал и невольно задвинул в прошлое совсем недавнее вчера.
